Заново, с новыми силами (СИ) - Страница 58

— Спасибо, мужики. От всей души спасибо!

Вяземский князь покосился на протянутую ладонь, но не стал ее пожимать. Он спрыгнул с капота и, повернувшись к солдатам, среди которых был и Злой, и спросил:

— Слышали? Спасибо нам.

Солдаты загыгыкали.

— От всей прямо души. Нет, уважаемый, нам твоего спасибо слишком много. Мы ж его отсюда всё не увезем, прям. Тем более, раз оно от всей души, то и в грузовик наш не влезет.

Староста напрягся:

— Так мы и помочь вам готовы. Отплатить, значит…

— Конечно, вы заплатите. — Христос снова повернулся к солдатам, — Заплатят?

— Заплатят-заплатят! — хищно усмехнулся Кащей, — Вот мне, например, можно заплатить той вон смазливой бабёнкой!

— Я что-то не понял. — нахмурился староста, — Чего вы хотите?

— А того же, что и от всех. Слушай условия. — Христос перестал паясничать и заговорил серьезно, тоном, которым оглашают приговор, — У вас будет расквартирован наш гарнизон, вы возьмете этих людей на довольствие и заплатите налог, а также передадите нам заложников, чтобы вы не вздумали баловаться. Мы взамен обязуемся вам всячески помогать, развивать, и защищать от всяких… Монголов.

— Да ладно тебе, Христос! — забубнил ошарашенный староста, — Зачем строго-то так?

Вяземский князь вплотную подошел к своему Уваровскому коллеге, и, оскалившись, взял его за ухо, как нашкодившего школьника.

— Это строго?… Ты действительно думаешь, что это строго? Перестрелять всех, как в Гагарине — это строго. Я еще добрый. Так что не надо будить во мне Гитлера, ой, не надо.

— Что мы вам сделали?… — испуганно спросил староста, его голос начал заметно подрагивать.

— Предали. Вы предали нас в самый ответственный момент. Именно тогда, когда русским людям как никогда важно держаться вместе, вы струсили и убежали в леса. Вы. Нас. Бросили. — говорил Христос, все ближе и ближе придвигаясь, — Поэтому мы имеем полное моральное право обращаться с вами так, как с предателями. Имеем, а, мужики? — обратился Христос к солдатам, и те в ответ одобрительно загудели, — Вот видишь? А ты, сволочь, думал, что отсидишься в лесу, а мы тебя за просто так спасем и еще эскимо подарим? Не бывает так.

Злой смотрел на происходящее, и испытывал дежа вю.

Он действительно уже видел похожую ситуацию — в Гагарине, и закончилось там всё очень плохо. Злой не испытывал ненависти к этим людям, несмотря на то, что они действительно бросили Вязьму в беде. Это не были хорошие люди. Но точно также они и не были плохими. Обычные люди, желающие выжить. Глупо было их подобным образом демонизировать, и, тем более, жечь и грабить. Сейчас Злой понял — Христос совершено точно был неправ. Может быть, для блага его новой империи следовало поступать именно так, но чисто по-человечески всё это выглядело хуже некуда. К тому же, не следовало забывать, что Христос хотел сохранить цивилизацию как образ жизни и отношение человека к человеку. И сейчас он предавал собственные идеалы, хоть и думал, что поступает правильно. Все думали, что поступают правильно, но это было не так, и Злому понадобился не один десяток зверски убитых людей для того, чтобы понять это.

— Всем оставаться на местах! — Христос оттолкнул старосту, который упал на землю и сидел на заднице, хлопая глазами, — Мы не хотим вам зла, но ваш поступок заслуживает наказания! Мы не хотим делать этого, но мы обязаны. Во имя будущего.

Бойцы перехватили автоматы поудобнее, и окружали жителей, плотоядно ухмыляясь.

— Слышь, Кащей, как тебе та красоточка?

— Не трожь ее, она моя.

— Да ладно вам, мужики, что она от двоих развалится?

Всё шло по тому же сценарию, что и раньше, но теперь Злой не собирался этого допускать. Он подошел к Христу, взял его за локоть, и зашептал на ухо быстро-быстро, не давая вставить ни слова, потому что боялся, что вяземский лидер начнет ему противоречить, и остановить кровопролитие не удастся.

— Останови их. Этого нельзя делать, мы поступаем даже хуже бандитов… Христос, прекрати это, дай команду встать по местам. Они же сейчас тут бойню устроят, изнасилуют всех женщин, и выгребут все припасы, а не только твой налог. Им потом зимой помирать. Не бери такой грех на душу. У тебя есть сейчас шанс остановить все эти зверства, так останови их. Нельзя так поступать, понимаешь? Нельзя! — последние слова Злой произносил уже вслух, сквозь сжатые зубы, и уже понимал, что его не услышали.

Христос ощерился:

— А ты что тут, самый чистенький? Жалко тебе их? Не забыл, как тебе самому подобные предатели и ренегаты жизнь портили на лесоповале? Не забыл, как одного из них до смерти запинал? Что, теперь совесть проснулась? Ангелом решил заделаться? Как только из дерьма выбрался, так снова за своё? Ах, какие бедные предатели, надо нам милосердие проявить, по головке погладить и отпустить… Нет больше того мира, в котором можно было так поступать! Мы себе не можем такого позволить! Будем миндальничать — развалим нахрен всё, что строили.

— Я не ангел, я знаю, что поступал отвратительно. Работягу того я запинал совершенно зря, и раскаиваюсь в этом. Слушай, ты сейчас, как я. Ты сейчас тоже ненавидишь их всех и хочешь крови. Они обидели тебя, они тебя бросили, но не надо убивать их за это. Наказание не соответствует преступлению! Это не цивилизация получается, а варварство.

— Да никто не собирается их убивать!

— А ты посмотри на них! — Злой протянул руку в сторону солдат, что уже начали вытаскивать из толпы девушек посимпатичнее, и, хохоча, толкали их друг к другу, в то время, как мужики нервничали, и еле сдерживались от того, чтобы не броситься к ним на защиту.